1.

российский захватчик, забывший о воинской чести,

бойся женского заговора и женской мести,

бойся украинских девочек с бутылками зажигательной смеси,

бойся наших женщин, особенно в чужом незнакомом месте.

тебя не звали, не приглашали, не ждали,

танчикам твоим допотопным открутят педали,

сорвут твою маску, расцарапают тебе морду,

наши длинные ногти давно уже вошли в моду.

наши тонкие пальцы привыкли к технике кухни,

она сложнее твоих тупых машин, чтоб твои вены вспухли,

чтоб тебя кондрашка хватила у чужого жилого дома,

чтоб ты остался под обломками взорванного аэродрома,

чтоб ты не вышел из танка, чтоб тебе на шею шина,

у украинской женщины работает посудомоечная машина,

на столе паровой утюг, в кухне – духовка, электроварка,

а тебя кроме стрелять ничему не научили припарка.

наши женщины бинтуют раны, плетут маскировочные сети,

против тебя дурака, в чужой стране ты один на свете.

чтоб твоя немытая жизнь стала вечной мукой позора,

мы не слушали соловьева, мы читали Кафку и Кьеркегора,

мы не простим тебя любого, запомни, паскуда.

мы уже красим ногти и, пока не поздно, вали отсюда.

Russian invader, forget all about chivalry,

Fear female revenge and female conspiracy,

Fear Ukrainian girls, Molotov cocktails in hand,

Fear our women, above all in this strange foreign land.

They didn’t call or invite you, they weren’t waiting for you.

Keep an eye on your obsolete tank—they’ll unscrew

The pedals, rip off your mask, scratch off your face.

Our long nails are the latest in fashion and grace,

Our slender fingers accustomed to kitchen complexity—

That’s harder than your dumb vehicles. To give you apoplexy,

To strike you dead in the house that is someone else’s home,

To keep you under the rubble of the bombed-out airdrome,

To stop you getting out of the tank, put you in a cervical collar—

In a Ukrainian woman’s home, there’s a working dishwasher,

An iron on the table, a slow cooker with a steam valve.

But you know nothing but shooting, nothing of salve.

Our women bind up wounds, their camouflage nets unfurl

To fight you, you fool— in a foreign country, alone in the world.

To turn your uncleansed life into an eternal torment of shame

We ignored Solovyov and read—Kafka and Kierkegaard, by name.

Remember, we’ll forgive nothing, you scumbags, so flee your fate.

We’re painting our nails now. Get out of here–before it’s too late.

2.

Сегодня другая война. Не та, что была вчера.

Сегодняшняя тяжелее. Дождь моросит с утра.

Сегодня как будто холодно, как от сырой стены.

Сегодня война другая. Умрем от другой войны.

Каждый немножко смертен – руки, ноги, живот.

Каждый немножко вечен, в крови и дыму живет.

В крове живет и в доме, в развалинах и в пыли.

Сегодня война сырая. Холодно от земли.

Вот убит человек, вокруг него кирпичи.

Война ему приказала: тихо лежи, не кричи,

позируй на кинокамеру, улыбайся во сне,

верней, улыбайся в смерти, спасибо скажи войне.

Тебя теперь знаменитого покажут во всех новостях.

Лежит человек, позирует, на костях, на костях..

Today’s a different war. Not the one from yesterday.

Today’s is harder, heavier. Rain drizzling down since morning.

Today’s cold somehow, like when a wall’s damp.

Today the war’s different. We’ll die from a different war.

Everything’s a little bit mortal—arms, legs, stomach.

Everything’s a little bit eternal, living in blood and smoke.

It lives at the shelter and at home, in ruins and dust.

Today the war’s raw. The cold comes from the ground.

Here’s a man killed, bricks all around him.

The war gave him orders: lie quiet, don’t cry out,

pose for the video camera, smile in your sleep,

or rather, smile in death, make sure you thank the war.

Now you’ll be famous, shown on all the news.

The man lies, posing, on bones, on bones…